Сумрак доверия

В мире есть много художников, у которых веселых спектаклей не бывает. Например, Кама Гинкас — у него вообще нет чувства юмора. Если он шутит на сцене, в жилах кровь застывает. В его «Роберто Зукко», казалось бы, достаточно забавных моментов. Но, когда выходишь из зала, не оставляет чувство ужаса.

А вот у Михаила Бычкова получается превращать в клоунов героев любой пьесы, однако его спектакли веселее от этого не становятся. Желчная ирония и сумрак — отличительные черты любой его работы.

И «Человек, зверь и добродетель», спектакль, поставленный им в Театре Пушкина, — яркое тому подтверждение.

Бермудский треугольник

Является ли Луиджи Пиранделло комедиографом? Казалось бы, глупый вопрос. И тем не менее. К концу жизни один из наиболее едких ироничных авторов позапрошлого и прошлого веков сочинил комедию.

Впрочем, это сочинение, в первую очередь, назидательное, чем смешное. А потому режиссерской манере Михаила Бычкова соответствует как нельзя лучше.

Сюжет «Человека, зверя и добродетели», по сути, водевильный: муж с женой и любовник. Муж жену не любит и, как следствие, с ней не спит. Она забеременела от любовника, по совместительству являющегося учителем ее маленького сына, и испугалась, что это обнаружится.

Поэтому ищет возможность организовать элементарное соитие с супругом. Что после долгих волнений все же происходит. Только вот концовка совсем не радостная. Да и мрачных размышлений о ценности отношений в спектакле больше, чем непосредственно отношений.

Несмотря на любовную подоплеку истории, Бычков спектакль сделал отстраненно-холодноватым. О людях, которые хотят быть счастливыми, однако они на самом деле не понимают, что необходимо для этого делать. Чем больше стараются, тем сильнее запутываются. В трех соснах блуждают. И, несмотря на разрешившееся неприятное недоразумение, они не станут ни спокойнее, ни ближе.

Главных героев Бычков отдал на откуп узнаваемым персонам: Валерию Гаркалину и Марии Голубкиной, которая с нынешнего сезона работает в труппе Театра Пушкина. О Голубкиной сказать особо нечего: не мешает, однако и примечательного ничего не делает. По фабуле нужно, чтобы в спектакле присутствовала женщина, — вот она и присутствует.

Зато Гаркалину удается держать все эмоциональное плотно спектакля. Его герой Профессор, капризный, будто дитя, и мудрый, словно старец, в одиночку и решает проблему, и развлекает. Взъерошенный, шустрый, с хитрыми глазами, он, как Фигаро, оказывается одновременно в нескольких местах и все успевает. Кроме того, герой Гаркалина по-настоящему любит незадачливую даму и готов пожертвовать ради ее чести своими чувствами.

Третьим голосом в актерский ансамбль удачно вошел Борис Дьяченко, играющий того самого мужа-зверя. Зверь и есть: здоровый взлохмаченный дикарь, имеющий домостроевские замашки. Выглядит достоверно и иногда смешно.

Присутствует ощущение, что Бычков, ставя спектакль, не слишком стремился сотворить нечто необыкновенное. Всего-навсего выполнял свою работу. Предложили — поставил.

Но в связи с тем, что режиссер он очень и очень достойный, то даже средней паршивости спектакль будет по уровню лучше иного «шедевра».

Без каких-либо причин

Может ли смертоубийство не являться аморальным поступком? Может ли убийца вызывать больше сопереживания, чем его жертвы? В нынешнее время это встречается частенько. Достаточно включить новости.

Спектакль «Роберто Зукко» в постановке Камы Гинкаса по пьесе Б. — М. Кольтеса в памяти вызывает как раз сюжеты из телевизора. Быстрые, броские, которые пугают отвлеченностью интонаций. Когда лиц не запоминаешь, а фокусируешься на фактах.

Гинкас в спектакле предельно циничен. Образно выражаясь, он использует перо с тушью, а не гуашь. Он лишь немного отчеркивает характеры, словно показывая толстый альбом с фотографиями.

Схожая документальность у него присутствовала в давнишней «Казни декабристов». Но там слез и сострадания было намного больше. А в этом спектакле никого не жалко. Зато за всех страшно. Как за себя. Так как мир спектакля — это мир вокруг.

В пьесе «Роберто Зукко» отсутствуют плохие и хорошие, правые и виноватые. У каждого персонажа, который попадает в поле зрения, достаточно и проблесков, и сумрака. Наблюдать за ними дико, вначале даже смешно, однако практически сразу жутко.

Ведь у всех одна болезнь — равнодушие. Но этой болезни нет у Роберто.

По какой причине Роберто убивает? Из-за того, что ему страшно. Кроме физической силы, у него нет ничего, и он пытается отгородиться от агрессии извне. Он от всей души не хочет ничего плохого матери, но после ее ненавидящего истеричного срыва буквально вынужден отправить ее на тот свет.

А стреляя в ребенка, герой испытывает по-настоящему сильный ужас: мальчик будто заглядывает Роберто в душу и понимает о нем все. Ведь герой боится сильнее всего именно себя. Он еще не до конца наигрался в детство, он хочет нежности и заботы. А кругом — черные стены из камня, глухой потолок и множество чужих странных существ, которые все время от него что-то хотят. И жуткое одиночество.

Главный герой оставляет двоякое впечатление. Брутальный, статный Эдуард Трухменев в роли юнца, чей разум, еще не до конца сформировавшийся, остался где-то на полях военных действий. Большой, сильный мужчина, имеющий сознание ребенка.

Его жестокость — не нападение, а защита. Сколько их, подобных ему мальчишек, которые научились быть сильными, но не сумели полюбить, и которых никто не любит? Они не нужны никому, их никто нигде не ждет. Идти им некуда, и они двигаются вслепую.

В финале, ослепив толпу прожектором-солнцем, Роберто отводит свет от себя. Вот он и укрылся, наконец. Он в безопасности. Больше его не найдет никто. И, может быть, больше нет необходимости никого убивать.

Ни для кого не секрет, что окружающий мир дает мало поводов для оптимизма. Тем не менее, мрачные спектакли удивительным образом интереснее развлекательных и веселых. Может быть, дело в доверии?

Отправляясь «в гости» к классному режиссеру, зритель желает получить ответ на живущие в нем самом чувства. И порой не важно, какое произведение режиссером берется за основу. У него всегда найдется возможность выразить то главное, чего от него ожидают.