Я продолжаю великие дела…

11 апреля был праздник — юбилей прекрасного актера Валерия Гаркалина. К его юбилею, была подготовлена телепрограмма «Линия жизни» на канале «Культура». Корреспондент повстречался с ним незадолго перед юбилеем.

Валерий Борисович, нередко в вашем творчестве можно встретить польского драматурга Славомира Мрожека — и в совместной с Михаилом Зонненштралем постановке «Контракт» в театре Сатиры, и исполняемые в театре-студии «Человек» спектакли «Летний день» и «Стриптиз». Говорят, что у вас получилось открыть для зрителя данного автора и его театр абсурда.

Когда вы мне позвонили, я как раз с моими студентами репетировал Славомира Мрожека. Думаю, что этот драматург — замечательный пример для молодых актеров, и их следует воспитывать на нем. Работы этого человека в точности передают все то, что в актера было вложено и каков должен быть его путь в искусстве. Моя задача — сделать таким образом, чтобы студенты смогли открыть в себе не только комическое или трагическое, но и могли балансировать на грани печали и смеха. Мрожек же именно тот автор, в силах которого помочь молодому артисту поверить в свои силы, и уразуметь, каков он — современный способ существования в абсурдистской пьесе. Некоторые даже называют меня мрожековедом.

Актером академического театра вы стали, благодаря Валентину Плучеку, но в своих интервью вы не раз упоминали, что Леонид Абрамович Хаит открыл вас. Куклам вы посвятили часть вашей творческой жизни. И перейти из-за ширмы на драматическую сцену смогли, наверное, лишь вы и Зиновий Гердт.

Вами было абсолютно точно названо имя того человека, который, в принципе, и привел меня в театр. В этом все и дело. Хаит воспитал меня не просто как кукольника или драматического артиста, а как артиста в широком смысле этого слова. Истинный артист способен осуществить любую стоящую перед ним задачу. И не имеет какого-либо значения, находится он за ширмой, или же уже перешел за ее границу. Кукла и ширма — это лишь вспомогательные средства, которые используются для того, чтобы выполнить творческую задачу. А способу выполнения следует учиться. И Хаит учил именно ему.

Упомянутый вами Зиновий Гердт был артистом вообще. Он знал, что никто не разделял законы творчества, они неписаны, поэтому подвергать их какой-то классификации, выделять подвиды, виды, жанры опасно. Разделение — то, чем должны заниматься ученые, творческим людям следует чувствовать, быть убедительными в любой обстановке — за ширмой, на съемках, на сцене. Я благодарен судьбе, за то, что моим первым учителем стал Леонид Абрамович, он, можно сказать, меня сотворил, слепил из того, что было.

Вас интересует то, что пишут про вас театральные критики?

Мало кто знает, но был в моей жизни один уникальный случай. Валентин Николаевич Плучек пригласил на премьеру спектакля «Укрощение строптивой» Наталью Анатольевну Крымову — известного искусствоведа и театрального критика, с сыном которой нас связывает многолетняя дружба. Ее не было в Театре Сатиры с тех самых пор, как она в досаде раскритиковала «Безумный день или Женитьба Фигаро», о чем не преминула написать в своей статье, обозначив постановку поверхностной и легкомысленной. И вот, на протяжении нескольких лет, Валентин Николаевич, больше не звал ее в свой театр. Прошли годы, Плучек решил рискнуть, и вот, Наталья Анатольевна снова в театре. Посмотрев спектакль, она, разумеется, покритиковала нас, написав статью в «Литературной газете», но в целом работу одобрила.

Я внимательно прочитал ее статью, пытаясь уяснить для себя все те пожелания, которые были ею, высказаны касательно меня, и, только после этого, я вышел вечером на сцену играть Петруччо. А замечаний было предостаточно, даже с любовью относясь к моей работе, она посчитала нужным высказать мне все то, что по ее мнению, было неверным. И я жадно знакомился с ними, зная, что человек этот обладает верным чутьем и острым глазом театрального деятеля. К сожалению, таких критиков сейчас уже не встретишь, нет в них того, нужного умения критически мыслить, берут только хамством и все. А ту статью я до сих пор храню в своем доме.

Какой работой вы гордитесь?

Мне не доводилось участвовать в плохих спектаклях, надеюсь, вы поймете меня правильно. Возьмите любой спектакль, в котором я играл — за любую роль я не испытаю чувства стыда. Я строго подхожу к отбору, если я совершу ошибку в выборе, то провал гарантирован.

Видно, что вы очень любите свою актерскую работу. Но есть ли пока закрытые, непонятные пока вам тайны профессии?

Как то прочел, что талант величина непостоянная. Поэтому, считаю, что называя меня талантливым артистом, люди торопятся в суждениях. Ничего не поделаешь, когда придет мое время — я уйду. Я не знаю, правильно ли думать, что талант это нечто приходящее. Это величина постоянная. Бывает такое, что-то не получается, не ладится, выходит плохо, что-то способно вас выбить из колеи, но это нормально. Необходимо пройти и через горечь поражений, и ощутить радость победы, испытать горе и радость во всех проявлениях, пережить все это, пропустить через себя. Без всего этого немыслим актер — душа творца приобретает необходимый опыт и закалку. Только после этого она может считаться настоящей, в этом основа нашей профессии. Могу сказать, что на этом поприще я преуспел.

«Как же мало времени отведено человеку на его сознательную творческую жизнь», — когда-то произнес Сергей Королев. Валерий Борисович, какие у вас планы на будущее?

Очень хочу вернуться к Шекспиру. Хочется приобщиться к его литературному таланту, множество его пьес вызывают у меня живой интерес. Пока только с этим драматургом я могу представить свое будущее. Во всяком случае, даже мечтать и фантазировать на тему этого удивительного, до сих пор неразгаданного жителя Англии, очень приятно. Он оказался способным так сильно поразить сердца и умы человеческие, что покорил меня навсегда.